Я взобрался в седло. Барак, стоя в дверях, наблюдал за мной, и в глазах его скользило прежнее недоверие. Махнув ему рукой на прощание, я выехал со двора.

До дома леди Онор я решил добраться наиболее спокойным путем, через Смитфилд, и въехать в Сити через Крипплгейт. Выбирая тихие улицы, я хотел дать Предку возможность привыкнуть к новому седоку. При этом я не забывал об опасности и поминутно оглядывался по сторонам. Документы, найденные Майклом Гриствудом в монастыре, я захватил с собой, и теперь они лежали в той самой сумке, которой я вчера нанес удар Райту. Вспомнив, как сверкало на солнце отточенное лезвие его топора, я невольно содрогнулся.

Затем мысли мои обратились к Уэнтвортам.

«Господи боже, какие страшные тайны скрывает эта семья?» – спрашивал я себя.

Я видел всех ее членов и не мог представить, что кто-нибудь из них замешан в убийстве, да еще и не в одном. Спору нет, старуха отличается надменным и властным нравом. Но все ее интересы ограничены домом и близкими; к тому же она слепа и, следовательно, вряд ли способна осуществить какое-либо злодейство без посторонней помощи. Юные леди, ее внучки, ни о чем другом, кроме удачного замужества, не помышляют. Возможно, Сабина и воспылала невинной страстью к дворецкому, но все это – самая заурядная история. И она, и ее младшая сестра – классические маленькие женщины, безупречно воспитанные, благонравные и весьма довольные собственной участью.

Тогда, может быть, сэр Эдвин? Сейчас он одержим гневом и печалью, и потому трудно судить, как он ведет себя в обычных обстоятельствах. Однако по тому, что я о нем слышал, сей джентльмен был ничем не примечательным богатым купцом. Все его заботы направлены на упрочение своего благосостояния и, разумеется, благосостояния семьи. Дворецкий Нидлер, несомненно, чрезвычайно дерзкий и неприятный тип. Но он более всего печется о том, чтобы сохранить доверие и расположение своих хозяев. Все это в порядке вещей. Лишь два члена семейства Уэнтворт вырывались из привычных рамок – Элизабет, в невиновности которой я был неколебимо уверен, и покойный Ральф.

Добравшись до Смитфилда, я огляделся по сторонам. Монастырь Святого Варфоломея и прилегающая к нему больница по-прежнему были пусты и охранялись стражниками. У рынка я заметил работников в ливреях Городского совета, которые расставляли рядами деревянные скамьи. Другие прибивали длинные цепи к высокому деревянному шесту. Мне вспомнились слова Верви о том, что на следующей неделе здесь состоится огненная казнь двух анабаптистов, которые отрицали церковные таинства. Я вздрогнул и мысленно помолился о том, чтобы эти люди принесли покаяние и избежали уготованной им страшной участи.

Повернув на Лонг-лейн, я заметил у ворот монастыря нескольких слуг в красных с золотом ливреях дома Говардов; все они держали под уздцы лошадей. В воротах монастыря появился герцог Норфолкский собственной персоной; его пурпурная мантия горела огнем на фоне серых камней. Он беседовал с другим вельможей, который величаво скрестил руки на груди. К несказанному своему удивлению, я узнал в собеседнике герцога сэра Ричарда Рича.

Они тоже заметили меня. Герцог махнул рукой:

– Эй, законник! Подъезжайте-ка сюда.

«Черт, что ему от меня надо?» – пронеслось у меня в голове. Я повернул Предка к воротам, надеясь, что лошадь и дальше будет вести себя благонравно. У ворот я увидел нового привратника и подумал об участи толстяка, которому Барак задал хорошую трепку. Когда я приблизился, Рич вперил в меня холодный злобный взгляд. Норфолк, напротив, смотрел вполне дружелюбно. Очевидно, Рич с почестями встречал герцога Норфолка в своих новых владениях, но им обоим вовсе не хотелось, чтобы их видели вместе. В последнее время атмосфера при дворе была столь тревожной и переменчивой, что встреча двух королевских советников за пределами Уайтхолла, несомненно, повлекла бы за собой многочисленные слухи и сплетни. О чем могли говорить меж собой ближайший сподвижник Кромвеля и его злейший враг? Ломая голову над этим вопросом, я спешился и отвесил вельможам низкий поклон.

– Мастер Шардлейк, – произнес Норфолк, и едва заметная улыбка скользнула по изборожденному морщинами лицу. – Лорд Рич, это тот непревзойденный дока по части законов, которого я встретил вчера на званом вечере леди Онор. Полагаю, он не из тех, кто скрипит перьями в вашей Палате перераспределения.

– Да, он служит в Линкольнс-Инне, не так ли, брат Шардлейк? Хотя по долгу службы ему подчас приходится бывать в самых неожиданных местах. Не далее как несколько дней назад я застал его в собственном саду. Признайтесь, брат Шардлейк, вы хотели похитить белье, вывешенное там для просушки?

Я ответил на шутку вельможи натянутой улыбкой и принялся неловко оправдываться:

– Сэр, я всего лишь проходил через сад, направляясь в монастырскую библиотеку. А сейчас я оказался здесь, потому что избегаю оживленных улиц. Видите ли, у меня новая лошадь, и я опасаюсь, что в толпе она испугается и понесет.

– Несколько дней назад один из коллег мастера Шардлейка решил преподать мне урок и разъяснить основные правила новой религии, – сообщил Норфолк, повернувшись к Ричу. В глазах его сверкнул ледяной огонек. – Но насколько мне известно, мастер Шардлейк, сами вы не относитесь к числу поборников всеобщего чтения Библии.

– Ваша светлость, я неукоснительно следую правилам, установленным нашим королем, – изрек я, склонив голову.

Норфолк проворчал что-то нечленораздельное и, повернувшись к Предку, окинул лошадь взглядом истинного знатока.

– Судя по виду, этот мерин не обладает особыми достоинствами – пренебрежительно бросил он. – Впрочем, от горячего и резвого коня в городской толчее мало проку. И, я полагаю, вы не большой любитель быстрой езды, – с усмешкой добавил он и бросил выразительный взгляд на мою согбенную спину.

Повернувшись к Ричу, герцог произнес, сделав широкий жест:

– Богом клянусь, Ричард, я буду счастлив, если парламент распустят и я смогу вернуться в деревню. А вы, насколько я понимаю, закоренелый городской житель?

– Я родился и вырос в Лондоне, ваша светлость, – сухо ответил Рич и обратился ко мне: – Мы с герцогом обсуждали вопросы, связанные с передачей некоторых монастырских земель новым владельцам.